Лиз Коли - Красотка 13
Раздумывая над этой дилеммой, я спускалась по лестнице и неожиданно споткнулась.
Мама моментально бросилась на помощь, протянув ко мне свои руки, словно могла поймать меня, если я упаду. Ее живот стал уже довольно большим. Время неумолимо неслось вперед.
– Твой отец еще в кухне, он смотрит утренние новости. Он взял выходной на случай, если… если тебе понадобится помощь, – сказала мама.
– А-а, хорошо, – отозвалась я. Интересно, о чем он сейчас думает?
– Я сделала твои любимые тосты, – сказала мама, запинаясь. – Будешь есть?
Обычно по утрам я почти ничего не ела, но на этот раз, провалявшись на больничной койке целые сутки, испытывала зверский голод.
– Конечно, мама. Я бы с удовольствием съела тост, а может, даже целых восемь тостов, – ответила я и села за стол рядом с отцом. Я выбрала такое место, чтобы мы с ним могли не смотреть друг на друга, к тому же я не хотела мешать ему смотреть телевизор. – Вот только кому-то придется покормить меня.
Мама села за стол напротив, вилкой разделила тост на маленькие кусочки и принялась меня кормить. Она была невероятно милой и ужасно неловкой.
– Тебе нужно попрактиковаться, мама, – поддразнила ее я. – Начни как можно скорее, пока не появился мой младшенький.
– Скорее младшенькая. – Она усмехнулась. – Похоже, у тебя будет сестра.
Увидев мое перекосившееся от ужаса лицо, мама подумала, что я так отреагировала на ее сообщение. Однако дело было совершенно в другом. Позади нее на экране телевизора я увидела фото того мужчины. Оно занимало весь экран.
– О господи! – испуганно прошептала я.
– Эй, в чем дело? Ты что, не хочешь иметь сестру? – спросила мама.
У отца из рук выпала вилка и громко ударилась о тарелку. Его лицо стало бледным как полотно.
– Черт бы побрал эти новости! Сколько же все это будет продолжаться! – возмутился он, бросив полный ненависти взгляд на субботнюю газету, которую, судя по всему, еще не разворачивал.
Быстро повернувшись, мама посмотрела на экран и испуганно ойкнула.
Это лицо я знала лучше, чем свое собственное. Оно было единственным, которое я видела целых три года. В нем не было ничего примечательного, если не считать узких темных глаз, которые смотрели немного в сторону, так, словно мужчина страдал косоглазием. Его волосы были рыжевато-коричневыми с проседью. У него был маленький, безвольный подбородок и крошечные уши.
Телекомментатор не назвал его имени, просто сказал, что полиция собирает сведения об этом человеке, о его возможных связях, контактах, передвижениях за последние пять лет. Он сообщил, что тело этого человека нашли в Национальном лесном заповеднике Лос-Анджелеса. Мое имя вообще не упоминалось.
Я буквально прикипела к стулу, зачарованная, испуганная, потрясенная.
Схватив пульт управления, мама, резко нажав на кнопку, выключила телевизор.
– О мой бедный Ангел, прости меня за то, что тебе пришлось все это увидеть, – сказал отец хриплым голосом.
Как, однако, это глупо! О чем он, черт возьми, думает?
– Папа, я довольно долго жила со всем этим.
Его лицо стало пунцовым, как будто он какое-то время задерживал дыхание.
– Ты все равно не смог бы остановить их, – сказала я. – И это всего лишь программа новостей. Подумаешь, нашли какое-то тело в лесном заповеднике!
Сжав кулаки, он помахал ими перед темным экраном телевизора, словно мог дотянуться до комментатора, который сидел в телестудии.
– Я, черт возьми, должен был вывернуться наизнанку, должен был использовать все мыслимые и немыслимые средства, чтобы не допустить всего этого, – прокричал он, задыхаясь от гнева. – Чертовы новости!
Я поняла, что он имеет в виду не только новости, а и того мужчину, и безрезультатные поиски, и Билла, и все те годы, которые мы не сможем прожить заново. И мое детство, которое не было непорочным и светлым, и мою давно утраченную невинность.
– Папа, в этом нет твоей вины, поверь мне.
Он ничего не ответил, но я заметила, как по его щеке скатилась слеза, упав прямо в лужицу сиропа на его тарелке.
Я погладила его по плечам своими забинтованными руками.
– Посмотри на меня, папа, – сказала я. На его мокром от слез лице застыла гримаса боли. – Все закончилось. Он мертв, а мы живы.
Не выдержав моего взгляда, отец опустил глаза.
– Посмотри на меня, – настаивала я. – Разве я плачу? Разве я жалею себя?
Он ничего не сказал, только прерывисто вздохнул.
Я слегка встряхнула его.
– Ты не имеешь права страдать сильнее, чем я. Поэтому возьми себя в руки и вспомни о том, что ты глава нашего семейства и у тебя есть мы с мамой.
Он широко раскрыл глаза. Судя по всему, он не ожидал это услышать.
Мама подошла ко мне сзади и обняла за плечи. Ее тугой живот прижался к моей спине.
– И малышка, – добавила я. – Ей не нужен мрачный, сердитый, страдающий от депрессии и с головой ушедший в свои переживания отец. Ей нужен добрый и веселый папочка. Понял?
Как бы благодаря за эти слова, мама легонько сжала мои плечи.
Отец вытащил из кармана рубашки носовой платок, высморкался, а потом кивнул.
– Значит, у тебя сегодня выходной. Что ж, тогда ты должен как следует отдохнуть и развлечься, – сказала я. – Мама, возьми его с собой на рождественский шопинг, а то, если я не ошибаюсь, кроме меня никто ничего под елку пока не положил.
Мама улыбнулась.
– Ты тоже могла бы пойти с нами, дорогая, – предложила она.
– Только после того, как с меня снимут эти марлевые рукавицы, – сказала я. – Мне не хочется объяснять всем встречным и поперечным, что же такое со мной приключилось.
В этот момент я чувствовала себя главой семьи.
Папа встал и, крепко обняв меня, прошептал:
– Ангел, прости меня. Я так виноват перед тобой!
– Я знаю, что ты чувствуешь, папа. Кстати, могу подбросить несколько замечательных идей насчет подарков. Я собираюсь проколоть уши и поэтому не буду ничего иметь против сережек с жемчужинами.
Буквально через час после того, как родители уехали, кто-то позвонил в дверь.
Вскочив с кровати, я поняла: чтобы открыть дверь, мне понадобится чертова уйма времени. Посмотрев в глазок, я увидела, что на крыльце стоит детектив Броуган. На его лице застыло какое-то странное выражение. Похоже, он был чем-то не на шутку озабочен.
– Входите! – крикнула ему я.
Дверь приоткрылась, и он как-то неуверенно заглянул в прихожую.
– Энджи?
Он удивленно озирался, глядя то на мои похожие на огромные коконы руки, то на почерневшие от гари булыжники, которыми была вымощена наша тупиковая улица, и явно не знал, что сказать.
– У нас был пожар, – пояснила я. – Я здесь ни при чем. Я ничего не поджигала.
Покачав головой, он сказал:
– Прости. Да, я знаю. Я только что разговаривал с Харрисами. Они сейчас живут в отеле. Твои родители дома?
– Нет. Они уехали за покупками.
Он разговаривал с Харрисами? Интересно, о чем? Это меня насторожило.
– Наверное, мне лучше зайти попозже, – сказал он, переминаясь с ноги на ногу.
– Я думаю, что вам лучше зайти прямо сейчас. Мы с вами должны поговорить без свидетелей.
Посмотрев на меня внимательно, изучающе, он, похоже, принял решение.
– Хорошо. Да, я зайду.
Он сел на край дивана, упершись локтями в колени. Я уселась в кресло и откинулась на спинку. Причем сделала это намеренно.
– Как я уже сказал, я только что разговаривал с Харрисами, – начал он. – Увидев по телевизору Бретта Сэмюэльсона, они узнали его. Судя по всему, они видели его фото, когда оформляли документы на усыновление.
О нет! Только не это!
– Они знают, что я имею к этому непосредственное отношение? – спросила я. – Они уже о чем-нибудь догадались?
Броуган покачал головой.
– Нет. Я сказал им, что через несколько месяцев после того, как этот человек сдал ребенка в приют, его убили. Они были огорчены случившимся.
– Пусть все так и остается. Закрывайте дело.
– Ты в этом уверена? Сэм такой смышленый малыш.
– У него хорошие гены. По крайней мере со стороны матери, – отметила я, усмехнувшись.
Броуган ловил ртом воздух, пытаясь подобрать нужные слова.
Я положила свои перебинтованные руки ему на колени.
– Этот ребенок принадлежит Харрисам, – сказала я. – Прошу вас, закрывайте дело.
Зажмурившись, он с шумом выдохнул.
– Теперь я понимаю, почему тебе удалось выжить, девочка, – пробормотал он. – У тебя железная воля, доброе сердце…
– Кроме того, – прервала его я, – так как мы живем по соседству и, я надеюсь, еще долго будем жить, я смогу видеть, как он растет. Я помогу Харрисам обустроить его новую комнату. Я научу его читать. Я буду ему помогать делать домашние задания, когда он пойдет в школу. Все будет хорошо. Даже замечательно. – Мой голос дрогнул, но я взяла себя в руки. – Знаете, я видела, как он сделал свои первые в жизни шаги.
